Правление испанского генералиссимуса Франко

Образ генералиссимуса Франко, якобы мудрого и дальновидного обновителя своей державы, — один из тех, на которые в таких случаях ссылаются как на весьма подходящий пример, которому у нас можно и нужно подражать. Разумеется, не во всем подряд, не в жестокостях гражданской войны, а в первую очередь в прогрессивных его устремлениях, опиравшихся на силу, ум и необъятную власть прозорливого вождя.

Франко был заскорузлым провинциалом, матерым ретроградом и искренне симпатизировал если не Гитлеру, так уж Муссолини точно.

Франко в своей газете «Арриба» печатал под псевдонимом статьи о всемирном масонском заговоре, в реальность которого он всей душой верил до последнего своего дня.

Франко был убежден, что экономика должна управляться государством и быть наглухо закрытой от внешнего мира, а всякие там экономические и политические свободы — это масонские выдумки.

Вот и скажите, кто он после этого модернизатор, или беспросветный реакционер?

При Франко, однако, Испания превратилась из бедной, закрытой, экономически централизованной и отсталой страны в довольно современную, сравнительно развитую и открытую европейскую державу.  Причины, как им и положено, скрыты в деталях. Но сначала пролог. О том, как Франко спас свой режим, отказавшись вступить во Вторую мировую войну на стороне своих нацистских партнеров и друзей, что стало в те времена полной неожиданностью для всего мира. Ведь если бы этого не случилось, то испанской модернизацией пришлось бы заняться какому-то другому режиму, и квалифицированные услуги каудильо крестового похода просто не были бы затребованы для решения этой задачи.

Генералиссимусу тогда помог вовсе не скрытый его антифашизм, которого в нем не было и в помине, а узость кругозора. Гитлер был просто в шоке от его умственной ограниченности, когда осенью 1940-го, на вершине своего могущества, встретился с Франко в Андае. Тот пропускал мимо ушей пламенные монологи фюрера и тихим своим монотонным голосом толковал только об испанских имперских притязаниях, ни в чем не желая подчинить собственные планы глобальной политике своего влиятельного по тем временам собеседника.

Военного альянса между ними так и не получилось за вычетом символического жеста — отправки дивизии испанских «добровольцев» на германо-советский фронт в 1941-м. Но это сошло с рук, и свергать Франко после своей победы союзники все-таки не стали. Испанского диктатора спасла полная его неспособность подпадать под чье-либо влияние. Его приятель Муссолини, куда более сведущий и знаменитый, таким иммунитетом не обладал и поэтому пошел ко дну вместе с Гитлером.

Следующей важной предпосылкой будущей модернизации стало то, что Франко смог официально зафиксировать собственную пожизненную власть, прописав одновременно и дальнейшую судьбу своего режима. В 1947 году Испания после устроенного властями референдума была провозглашена монархией, а Франко — кем-то вроде несменяемого и. о. короля. Своим наследником он позднее назначил ныне царствующего Хуана Карлоса, внука свергнутого еще в 1931-м короля Альфонсо XIII.

Пользуясь достаточно высоким авторитетом в руководящих кругах и в народе, Франко мог после этого до конца дней не опасаться (ну или почти не опасаться) политических конкурентов, что давало ему свободу идти на довольно резкие зигзаги во внутренней политике. А испанский руководящий класс хоть и не вполне одобрял, но, во всяком случае, заранее знал, каким порядком будет происходить смена первых лиц.

В 1950-е годы резко поднялись квалификация и ответственность испанского чиновничества, особенно высшего. Продвинутая молодежь, честолюбивая и работящая, выигрывая конкурсы на замещение высоких должностей в госаппарате, составила кадры реформаторов, чьи услуги как раз тогда оказались очень кстати.

На нашей почве это нынче совершенно непредставимо. Молодежь? Не дети сановников? На высокие посты? Через конкурсы?

Во второй половине 1950-х генералиссимусу было уже за шестьдесят. Не сомневаясь в незыблемости своей руководящей роли, он не боялся сместить свои интересы в сторону охоты, рыбалки, писания любительских картин и просмотра телешоу. Однако надо было найти хорошие руки, чтобы передать в них текущее управление.

Франко с самого начала не имел вкуса вмешиваться в текущую работу своих министров. Лишь бы не создавали политических проблем. Но именно такие проблемы к тому времени начали продуцировать министры-экономисты старого призыва, выдвинутые когда-то Франко за совпадение их хозяйственных воззрений с его собственными и именно поэтому подведшие страну к хроническому кризису экономики и финансов. Вовсе не ради прогресса, а просто стремясь облегчить себе жизнь, Франко выдвинул им на смену группу молодых технократов, сторонников освобождения цен, конвертируемости песеты, сокращения госрасходов и прочих либеральных экономических рецептов. Каудильо даже и не притворялся, что хоть сколько-нибудь понимает их идеи, однако решил попробовать, не видя в каких бы то ни было хозяйственных реформах ни малейшего риска для своего квазимонархического статуса. И, как обычно, раз приняв решение, твердо на нем стоял, защищая технократов от интриг старого своего круга, а также и от протестов значительной части общественности. Согласился, между прочим, и с таким поучительным для нас решением, как серьезная урезка военного бюджета.

А начиная примерно с 1960 года эффективность нового курса в защите уже и не нуждалась. Заговорили об «испанском чуде», и правитель с тех пор наслаждался ростом популярности и званием архитектора этого самого чуда, которое ему присвоила собственная его пропаганда.

В действительности, это чудо было результатом удачного стечения нескольких конкретных обстоятельств, среди которых важнейшее место занимали быстрый подъем и экономическая либерализация всей тогдашней Западной Европы. А вклад в него автократического режима был хотя и немалым, но сравнительно краткосрочным и к тому же связанным с субъективным желанием стареющего диктатора не грузиться больше экономическими вопросами.

Ну а в последние 15 лет жизни Франко экономика Испании двигалась вперед уже более или менее по собственной логике, а в политике шла подспудная борьба, тоже не очень им контролируемая, но подготовившая стремительный переход к демократическому режиму сразу после его смерти в 1975 году.

Иначе говоря, скачок к экономической свободе и модернизации оказался лишь побочным и во многом случайным продуктом испанской диктатуры. Франко вовсе его не предвидел и уж тем более не планировал заранее.

Просто однажды он почувствовал себя уставшим и решил уйти из второстепенной в его глазах сферы управления.

Сергей Шелин